1903г.

В конце марта 1903 г. Тернавцев с женой отправляется на время отпуска в Италию. Здоровье Марии Адамовны, несмотря на долгое и утомительное путешествие, - хорошее. Она никогда в Италии не была, и природа Италии, люди, города и особенно Рим – на неё всё производит потрясающее впечатление. Осматривали Рим, особенно не входя в подробности: Валентину Александровичу они известны, а Марии Адамовне обременительны В тайне души он боялся, как бы вид великолепия, богатства, красоты католического культа в его центре не пленил Маню (так звали Марию Адамовну домашние), но католичество на неё произвело отталкивающее впечатление. В это же время в Риме находилась Вера Овчинникова, сестра Тернавцева, с сыновьями Сергеем и Василием. Был и Розанов, с которым В.А. много и с великим жаром спорил в Риме. Русские путешественники тут же устроили собрание и говорили о христианстве. Валентин Александрович признавался, что имеет какое-то предназначение везде, где ни появится, подымать движение (спор) вокруг этого вопроса.

В письме Вере Федоровне Тернавцев пишет: «Друг мой, Вы неоднократно меня упрекали, что из моих разговоров никакого «дела» не выходит. Это несправедливо – за эти два года ценою больших усилий мы подвели Русскую Церковь к величайшим задачам, поставили её лицом к лицу с вопросами, которых она на протяжении веков не признавала и к которым сама подойти не умела…

Если бы я ничего в жизни больше не успел сделать, то и того довольно, за эту работу мне проститься многое.

Знайте, что нет области, где бы труднее было прокладывать новую дорогу, как в области религиозно-нравственной. Подумайте, друг мой, над этим, тогда Вы станете иначе смотреть на моё дело. Теперь это дело не понимают в Синоде, в обществе, но ведь записки собраний печатают, их поймут другие поколения. Легкое и скорое признание, - это удел всего неглубокого и преходящего». (3. РО РНБ Ф.1126, оп.2, ед.хр.224, л.24)

Вера Федоровна уведомляла 23 марта 1903 г из Петербурга: «В сегодняшней газете «Нового времени» № 9716 напечатан интересный фельетон Меньшикова, в котором он назвал «Новый Путь» декадентским журнальчиком…Прочтите непременно. Затем, в мартовской книжке «Нового Пути» нет Вашего реферата «О свободе совести». Неужели это Ваши друзья Мережковские, воспользовавшись Вашим отпуском, не напечатали его. Это меня глубоко возмущает» (4. РО РНБ Ф.1126, оп.2, ед.хр.236, л.34)

Религиозно-философские Собрания были закрыты по настоянию Победоносцева. Последнее заседание прошло 18 апреля 1903 г.

Вера Федоровна сетовала: «Религиозно-философские Собрания, Ваше детище, совсем закрыты, о чем Вы, вероятно, уже знаете от своих друзей, и именно из-за Меньшикова за его фельетон о прот. Успенском и ответа Розанова. Вероятно, Меньшиков за то, что его не приняли в члены общества, и добивался этого <…>» (5. Там же, л.38)

Из ответа Тернавцева явствует, что он много работает в Италии: «За последнее время я позанимался достаточно: работал над букварем. Везу всё почти готовое к печати» (6. РО РНБ Ф.1126, оп.2, ед.хр.224, л.42)

«<…> Не бойтесь за судьбу моих статей: они будут помещены в следующей книжке, так и должно было быть. Статью о догмате я здесь поправил и уже отослал. Как она будет принята, - это для меня вопрос большой, огромной важности. Успеха для неё «в публике» я не жду, да и не особенно хочу, мне важно, как к ней отнесутся люди богословского образования, философы и т.д. Читал я статьи Меньшикова против Розанова и ответ Розанова. Я рад всей этой истории, не по злорадству сердца своего, а просто потому, что Меньшиков во многом прав. Он прав до того момента, где опровергает то положительное, чем Розанов предлагает заменить учение существующей церкви… все там, где Розанов подымает вопрос, там у Меньшикова глупо и только безбожно и все его моральничание – просто ничтожно. Это, во всяком случае, заставит и Розанова, и Мережковского и др. быть осторожнее задевать Церковь, пробудить в людях верующих чувство опасности и серьёзности вокруг этих вопросов, - но все они не музыканты, а всего только настройщики. Музыкантов пока нет. Или не пришел еще его час, или он так никогда и не явится» (7. Там же, л.28).

В планы Тернавцевых входила поездка во Флоренцию и встреча с родственниками Юлии Павловны князьями Риццини, к которым должны были заехать на 2-3 дня. Но Маня проболела неделю, и они не решились ехать куда-либо, а решили ехать прямо домой.

Комиссия Училищного совета Синода рассмотрела привезенную редакцию букваря и нашла, что как в 1, так и во II части материала для чтения мало. Тернавцеву пришлось прибавить новых около 80 страниц и напряженно потрудиться несколько месяцев.

До сентября 1903 г. В.А. входил в состав распорядительного комитета Петербургского братства Святого Креста при училище лекарских помощниц. Братство опубликовало свой устав еще в 1901 году и ставило одной из своих целей «Содействие распространению религиозно-нравственного просвещения в среде больных, находящихся на излечении в Рождественском Барачном лазарете, больничной прислуге, а также прихожан училищной церкви путем учреждения библиотек и устройства соответствующих чтений». В 1903 г. братскими собраниями руководили священники Роман Медведь и Петр Кремлевский, будущие члены группы «32-х священников». («Кифа» № 14(104), ноябрь 2009)

1904-5гг.

25 июля 1904 г родилась старшая дочь Мария – Муся.

В 10-м номере «Нового Пути» за 1904 г. объявлялось, что с октября журнал будет выходить при обновлённом составе сотрудников, будут новые разделы «Без плана» - ответственный С.Н.Булгаков, и «Философия и жизнь» - ответственный Н.А.Бердяев.

Вот как вспоминала Зинаида Гиппиус об этом времени в своих заметках о Петербурге 1904-1905 гг.:

«Редактор, основатель «Нового Пути», Перцов, - ушел; Редактором сделался Философов, отошедший от группы эстетов. Не было и секретаря Егорова; он, тернавцевский «пёс», бессменный секретарь и Собраний и журнала, так умевший ладить с духовной цензурой, - тоже ушел. Вместо него Чулков, рекомендованный Щеголевым… Журнал, вышедший из Р.-Ф. Собраний и продолжавший их линию, сделал всё, что мог. <>

Брожение, которое в среде церковной (белого духовенства) несомненно происходило, приобрело свою, независимую от «Нового Пути», жизнь. Благодушные смешанные сборища у Розанова давно растаяли; связь с наиболее интересными кружками и лицами была у нас теперь и через Тернавцева, и непосредственная.<>

И уже совсем отдельно, почти подспудно, существовал живой кружок «духовных» лиц, участников Собраний. С ним мы сохраняли связь довольно тесную. Из будущих «32-х» священников наметилось, к весне, больше половины. Тернавцев действовал там с большой горячностью. <> Тогда, к весне 1905-го года, некоторые уже стояли близко к революционному движению. Другие пошли сразу по религиозной линии…<>

Интеллигентские собрания, при тусклом пламени свеч, происходили с особенным подъемом. А раз, помнится, собрались мы даже при одной свече на пустом деревянном столе. Собрались с Тернавцевым, с пятью-шестью священниками, в маленькой квартирке на Песках, неизвестно чьей. Обсуждалась окончательная редакция «записки» 32-х священников. Тридцать два человека в комнатке нашего заседания и не поместились бы. Но подписи все уже стояли (громадное большинство – участники Собраний). Никто еще не знал тогда, чем кончится «неслыханные» происшествия. Но присутствовавшие батюшки (из самых смелых) твердили, что «записка» всё равно пойдёт в ход, как бы дело ни повернулось.

Вряд ли была она очень резка (я её не помню) или очень определенна. Однако, заседание это, которому свеча в бутылке придавала таинственность, и новое, мужественное настроение служителей церкви, были отрадны. Тернавцев тоже был отраден – так пылко поддерживал он дух пастырей. Высшая иерархия ничего об этом, конечно, не знала: но в эти дни и о ней никто ничего не знал, точно и она «ушла» - вместе с начальством. <>

В церковной среде происходило какое-то движение, но уходящее внутрь. Тернавцев вдруг увлёкся московской рабочей организацией, - её окрестили впоследствии «зубатовщиной». Считается, что это была затея мрачно-реакционная. Вряд ли так, мы были у Тернавцева на двух заседаниях, вместе с несколькими либеральными церковниками; присутствовало 6-7 московских рабочих-делегатов. И впечатление от этих вечеров у нас осталось скорее хорошее. Впрочем, тернавцевского увлечения мы не разделяли, и как потом дело обернулось – я не знаю» (8. З.Гиппиус. «Слова и люди»// «Последние известия». 1932. № 4083, 4091, 4097).

9 апреля 1905 года Мария Адамовна Тернавцева получила свидетельство Русского Хирургического общества Пирогова в том, что она, прослушав подготовительные для сестер милосердия курсы по анатомии в связи с физиологией, хирургии, десмургии с учением о вывихах и переломах, уходу за хирургическими больными и ранеными, поданию первой помощи, внутренним болезням, лекарствоведению, гигиене и уходу за нервно и душевнобольными, успешно выдержала испытания и ей присвоено звание сестры милосердия военного времени.

1906-7гг.

Третьего февраля 1906 г. Тернавцев был повышен в должности и причислен к Канцелярии обер-прокурора с откомандированием к исполнению обязанностей чиновника особых поручений при обер-прокуроре.

30 апреля 1906 г. у Тернавцева родилась младшая дочь Ирина.

Помимо службы в Синоде, Тернавцев активно занимался подготовкой Собора, что видно из писем С.Н.Булгакова А.С.Глинке. («Взыскующие града») Письмо от 30.11.1906: «…Тернавцев через Успенского обратился ко мне (а косвенно и к Вам) с предложением хлопотать о приглашении меня на Собор, чему он придаёт большое значение (симптом его отчаяния и растерянности). Меня сильно взволновало это, но взять на себя заведомый грех неделания я не решился. Отвечаю сегодня так, что я не бойкотирую собор принципиально из-за того, что он принадлежит церкви «Петровой», а не «Иоанновой», участие же или неучастие в этом лже-соборе есть вопрос тактики, который сейчас я решить не могу, а решу лишь в последнюю минуту. Для того, чтобы хлопотать, если находит нужным, Тернавцеву достаточно, по-моему, и этого ответа, да едва ли это не фантазия всё…»

Письмо от 14.12.1906: «…Относительно Тернавцева и собора Вы правы, да ведь я и не дал согласия, оставив решение за собой, я ответил только, что принципиально согласен и оставляю руки Тернавцеву свободными…»

Письмо от 17.01.1907: «…Сегодня у меня был В.А.Тернавцев, кот[орый] в Москве и которым я, как всегда увлекаюсь. Но тяжело, что все вразброд. Он возобновил прежние свои предложения (относительно собора) отн[оситель]-но меня и Вас. Я думаю, что его домогательства потерпят неудачу независимо от его желания. Говорили с ним об Апокалипсисе. Интересно! Обещал мне отыскать рукопись Бухарева об Апокалипсисе Завтра пойдём с ним смотреть в Художественный театр «Бранда». (Я уже видел – это событие!)»

(«Бранд» - драматическая поэма в 7 картинах Ибсена. Играли Станиславский и Качалов)

Для подготовки Собора было создано Предсоборное Присутствие в марте 1906 г., а в «Прибавлениях к церковным ведомостям» 1906-1907 гг. печатались материалы церковной жизни и обсуждались проблемы предстоящего церковного Собора. В них В.А. поместил свои статьи: «К светлому будущему» и «Церковно-общественная жизнь» (9. «Прибавления к церковным ведомостям» № 51-52 за 1906г. и №7 за 1907г) .

«И теперь, когда в нашей стране всё разъединяется, особо надо дорожить силами, способными разрозненные элементы скреплять, сплачивать. А что же более соединяет людей, как не вера во Христа? Сама высшая церковная власть сознала настоятельнейшую необходимость восстановления прихода. После того напряженного внимания, с которым этот вопрос был обсуждаем на Предсоборном присутствии, можно с уверенностью думать, что главные усилия предстоящего Собора будут направлены на возрождение церковно-общественной жизни в нашем приходе. Этот восстановленный приход только и может лечь в основу обновления нашей Церкви» - писал Тернавцев в первой статье.

Работа над учебниками

В этом же году выходят из печати два учебника, составленные Тернавцевым и изданные Училищным Советом при Святейшем Синоде:

«Наша школа. Букварь и первое чтение. Год первый» и «Наша школа. Книга для чтений. Второй год обучения».

Тернавцев отмечал, что рассказы и статьи, помещенные в этих книгах, написаны вновь. Ближайшее участие в этой работе принимали следующие лица: Мария Адамовна Тернавцева, Владимир Васильевич Успенский, Василий Васильевич Успенский и Леонид Дмитриевич Семенов.

Букварь, правописание и начало счета составлены при содействии Влад. Вас. Успенского. Рассказы из священной истории (стр.72-79) редактированы Издательской Комиссией Училищного Совета при Св. Синоде. Все картинки оригинальны, нарисованы художниками Иваном Ивановичем Котельниковым и Поликсеной Сергеевной Соловьёвой.

«Прибавление к церковным ведомостям». № 37 в разделе «Новая книга» (стр.2594-2595) поместило рецензию на букварь Тернавцева:

«Тернавцев В. «Наша школа». Букварь и первое чтение. Год первый. Издание Училищного Совета при Святейшем Синоде. 1906 года, цена 30 коп.

Книжка состоит из листа предварительных упражнений в письме, имеющих целью приучить руку к черчению элементов букв, букваря, т.е. порядка, по которому должно идти ознакомление детей со звуками и изучение ими букв, материала для первоначального чтения по изучению букв, элементарного курса правописания для детей первой группы с упражнениями в элементарном, первом изложении мыслей, изложения событий Священной истории Ветхого и Нового Завета в объёме синодальной программы для первого отделения, церковно-славянского алфавита, молитв на славянском и русском языках и начал арифметического счета.

Работа автора стоит на уровне тех требований, которые выработаны современной педагогикой. При ознакомлении со звуками и изучением букв принято во внимание дидактическое требование последовательности их изучения по трудности произношения и написания; это оказывает большое влияние на ход обучения, а между тем даже такое коренное требование с достаточною последовательностью выдержано в весьма немногих букварях. При изучении букв, для закрепления каждой в памяти учеников, предлагаются хорошо исполненные рисунки. При первоначальном чтении в букваре г. Тернавцева обращается надлежащее внимание на знаки препинания, которые как бы вводятся в состав букваря. Совместно с чтением идет и обучение письму, материал для письма расположен методически правильно и помещен по графическим клеткам, чтобы избежать необходимости пользоваться отдельными прописями. После изучения первой половины алфавита автор букваря уже предлагает коротенькие рассказы, что дает возможность вместе с изучением механизма чтения развивать понемногу способность сознательного отношения к читаемому. Подбор материала для чтения в общем можно назвать удачным Низкая цена (30 коп.) при обилии материала и опрятном издании, несомненно, будет лишь способствовать ее распространению в школах».

«Букварь» выдержал 12 изданий вплоть до 1916 года, а учебник «Наша школа. Книга для чтений. Второй год обучения» переиздавалась 8 раз, последний раз в 1917 году. Выходит, что по ним учились все дети начальных школ в царской России.

В январе 1907 г. В.А. Пишет своему другу Перцову: «В Петербурге значительно спокойнее. Видно революция также как и бюрократия. Теперь самое хорошее время для возникновения настоящего глубокого религиозного движения. Замечательно, что даже у университетской молодёжи пробуждается жажда мистическая. Я несколько раз бывал у Вяч.Иванова и видел там этот народ — самые подходящие люди. Они устраивали у себя собрания. Приглашали меня, Розанова, Рачинского, Бердяева и других. Я намерен принять участие в их делах. Я за это время внутренне укрепился. Теперь мои дела лучше и на душе светлее.»

 Назад Вперед