ЗНАЧЕНИЕ ВТОРОЙ ТРУБЫ

РО РНБ. Фонд 1000СОП.1968.30/2, л.21 -26.

ВТОРОЙ АНГЕЛ ВОСТРУБИЛ, И КАК БЫ БОЛЬШАЯ ГОРА, ПЫЛАЮЩАЯ ОГНЁМ, НИЗВЕРГЛАСЬ В МОРЕ, И ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ МОРЯ СДЕЛАЛАСЬ КРОВЬЮ, И УМЕРЛА ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ ОДУШЕВЛЁННЫХ ТВАРЕЙ, ЖИВУЩИХ В МОРЕ, И ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ СУДОВ ПОГИБЛА

Что это за гора? В какое море она низвергается? Когда это было?

Ангел, гневно брови нахмурив, изламывающие, трубил.

Гора – часть материка, вознёсшаяся ввысь сравнительно с окружающими низинами. Чтобы подняться на гору, человеку надо побеждать свою тяжесть. Какую же гору здесь видел Иоанн?

В Эллинстве с давних доисторических веков жила величественная эпопея божественного героизма. Существование огромной нравственной высоты среди общего волнующегося уровня низменной обыденщины – было фактом, резко отличавшим Эллинство от всех прочих народов: азиатов, африканцев и варваров.

Геракл, Тезей, Ясон, Орфей, Ахилл, Аякс, Гектор, Улисс, Дедал, Ликург, Солон и многое множество других – все это были вожди, научившие свой народ общению с богами, верности в дружбе, законам общежития, азбуке, ремёслам, торговле, искусствам, военной науке. Идея Геркулеса Сотера царила над всем. Все субъективные нормы облекались ореолом высшего происхождения. Им придавали безусловное непреходящее значение.

Эллинство жило почитанием этих «полубогов», т.е. канонизированных усопших. Эти божественные герои были истинными отцами всех добрых дел в Эллинстве, вдохновителями человечности и основоположниками всей их цивилизации, не объединенные союзом государственным для всего раздробленного на многие политические тела эллинского мира. Это делало их мистической расой, аристократией духа.

Их сонм высился над толпами сменяющихся поколений, как некая  г о р а  с вполне осязательным очертанием, гора священная, законодательствующая, повелевающая. Это был как бы свой собственный Синай и Хорив единящий у эллинских племён. Об эту гору тщетно бились волны кромешной тьмы и порока, преступных страстей, наплывы бездны хаоса и бездны распада междуплеменного. Пылая, она незыблемо стояла среди кромешной тьмы житейского моря окружающей языческой обыденщины.

Сказано: БОЛЬШАЯ ГОРА, ПЫЛАЮЩАЯ ОГНЁМ

Большая гора?

Действительно, это была весьма большая гора в Эллинстве. К этой горе многовершинной вели все пути добра и славы и благоговения, которыми было так сильно и гордо эллинское язычество. Эта гора делала эллинов свободными, великими, смелыми, аристократией духа.

Видимая издалека для всех племён эллинских соперничающих, это  г о р а  возбуждала в них новые и новые порывы к добру, воспламеняя ревность подражания, небрежителей же карала огнем общественного осуждения.

Осуществлённая в ней титаническая мораль открывала широчайшие горизонты на всю прошлую историю Эллинства и на весь его быт в настоящем. Прошедшее когда-то очищение страны от звероподобных пород людей, начало морских предприятий и первая добыча золота, научение таинствам земледелия, изобретение божественной музыки и архитектуры, - вся прошлая жизнь Эллинства с этой горы была видна, как на ладони.

Об этой как бы  г о р е  вдохновенно учили и дома, и в школе и на площадях рапсодами. Сложены были свои поэмы – богооткровенные Илиада и Одиссея – это Библия Эллинства. Её заповедям учили матери детей с колыбели, учителя – отроков, заучивали наизусть в школах, в народных собраниях к ней апеллировали. Её подвиги увековечивали в мраморе, ей молились, как святыне, нею клялись у алтарей. Достаточно было произнести «Ме Геркуле», чтобы возбудить доверие.

Но вот под влиянием вековой подтачивающей работы критической мысли вольнодумной и под разрушающим действием государственной политики Римских Кесарей эти скрижали моральных ценностей были разбиты. Даже не стало богов, верховного Громовержца Зевса, могучих Афродиты и Феба, и всех других не стало, то могли ли устоять  п о л у–б о г и?

Благоговение пред мнимыми богами.

Гуманизм разрушил зыбкий обман могучих небожителей, и теперь эллины, изощряя своё остроумие и свою взыскательность, отправляясь в свои новые учительные странствования – все эти подвиги «полубогов» вынуждены были объяснять уже иначе. Явилось ухищрение экзегетики.

Все великие дела их, построенные на просто-человеческих страстях, покидают высокие сферы героического и опускаются в область толкования и словесности честолюбия, гордости, погони за приключениями, похоти, любви к родине. Верховная нравственность этой горы без страхов многих богов и без небесного авторитета оказалась отвлеченной, мёртвой. Всё – низменные побуждения, мелочное самолюбие, недостойное соперничество, бесстрашная добродетель.

Если этих героев делали поклоняемыми только красивая поза, прекрасное тело, гармонический голос, блестящая речь, снедающее честолюбие и удача, то теперь свободным почувствовал себя человек. Это светское язычество пало.

 Но ВТОРОЙ АНГЕЛ ВОСТРУБИЛ, и этим громовым голосом нарушен был закон тверди под этой горой, и идеалы человека, прежде всецело сосредоточивавшиеся на теле, - по звуку мистической трубы теперь решительно повернулись к небу. Прежде герои заботились, чтобы тело было здорово, сильно, красиво. Но тут открылось, что тело - непримиримый враг духа. Чем оно сильнее, тем опаснее, ибо оно, преклоняясь только пред настоящим мгновением, слепо к задачам вечности. Для сладострастия, чревоугодия, тепла и безопасности оно способно задушить голос разума и совести. Героизм – низок, низмен.

Люди не мечтали больше состязаться в силе с львом, в хитрости с лисой, в проворстве с оленем, в зоркости с орлом, в красоте с цветком. По звуку этой громовой трубы в Эллинстве передвинулась ось всех добродетелей и преступлений.

И вот ГОРА эта, остававшаяся неподвижной под ударами кидающихся на неё волн социальной бездны, НИЗВЕРГЛАСЬ В МОРЕ. Богов нет, так нет и полубогов, а есть простые люди. Умерло героическое предание, поняли, что героизм низок. Героизм – низок, неумен.

И когда с образами этими Эллины пошли к другим народам с тем, чтобы низменную действительность их жизни, много позорного и недостойного: равнодушие, цинизм, себялюбие, грязь, нищета, лохмотья, суеверия, волнующиеся споры философские, - поднять на эту высоту пылающую, и таком образом расширить горизонт своего влияния, то по звуку мистической трубы свергнутая древняя гора эта вдруг рухнула в море, над которым должна была выситься. В кровавых водах азиатского бунта, недостойного соперничества погиб героизм.

Все связи между частями, которые делали эту гору столь твёрдой и устойчивой, обратились в безразличие. Закон тверди, которому подчинялись и корабли, в море плывущие, и само море, держащее их, и земля, в качестве дна глубокого держащая море, порушен был этой трубой.

Опыт показал, что везде при соприкосновении с топким естеством социальной стихии повелительная мораль этой  г о р ы  оказывалась бессильной, так как в ней не содержалось начал, побеждающих плоть и ее тяготение долу.

Это произошел мятеж веществ, извергнутых из уз тверди. Поэтому все сказания о героических подвигах теперь они могли нести народам варварской Европы только, как развращающие сказки.

И ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ МОРЯ СДЕЛАЛАСЬ КРОВЬЮ…

Увидели, что эти «идеальные» люди вовсе не идеальны. Честолюбие, героизм, месть, жажда славы, грязь и низость, двигавшие героями, когда этими примерами, как замаскированными пороками, глядя на эту гору, стали руководствоваться люди в повседневной житейской борьбе, то все море житейское исполнилось холодного противопоставления друг другу.

Великое разложение и крушение героизма, как замаскированного порока. Добродетель язычников и геройские подвиги – это низвергается.

Щедрою рукой в жизнь брошены были новые зажигательные побуждения для вражды и нападения друг на друга. Получилась еще большая рознь и взаимное отрицание до кровопролития. Споры и споры без конца. Бездонная глубина языческого и варварского взаимоотчуждения окрасилась кровью на ту именно третью часть, где человек действует и сознаёт себя творцом, хозяином, ковачем своей судьбы.

Добродетели – никто. Добродетель – есть добродетель, но человек не хозяин своей добродетели.

Но что значит: ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ СУДОВ ПОГИБЛА?

Много кормящих ремёсел и других высших доходных занятий было связано с этим культом героев. Певцы, учителя добродетели, переписчики, скульпторы, оружейники, литейщики, корабельщики, чеканщики - все они питались от этой горы. Теперь, когда оказалось, что эта высота не богооткровенна, не содержит никакой точной морали, никакого утешения и никакой победы над тяготением плоти долу, никакого обетования в будущем, - то занятия эти перестали держать человека поверхность житейского моря. Теперь все стремления к добру, и все мореплавание содрогалось от нового монотеистического страха. Парусов не мог поднять, не вознесши молитвы к Единому Богу, молитва не Нептуну. А глядя на эту высоту, которая мнила научить человечество бесстрашной добродетели, невольно рождался вопрос: КТО ТЫ, ВЕЛИКАЯ ГОРА, ПРЕД ЗОРОВАВЕЛЕМ? ТЫ – РАВНИНА. (Зах.IV, 7)

Гора, пылающая огнем, низверглась в море, и из-за неё на горизонте вырисовывалась иная твердыня – гора Сион вечная.