ЭСХАТОЛОГИЯ АПОКАЛИПСИСА И

ТРАДИЦИОННАЯ ЭСХАТОЛОГИЯ ВОСТОЧНОЙ ЦЕРКВИ

РО РНБ. 1000СОП.1968.30/11. Л.1-28

Эсхатология, т.е. учение о последних судьбах мира и человека, содержащаяся в Апокалипсисе Иисуса Христа, данном Иоанну в завершение Апостольского века – существенно отличается от традиционного эсхатологического учения в его концепции, принятой в Восточной Церкви. В чем же это различие?

Эсхатология Апокалипсиса – двухактная, она содержит два суда и два воскресения, а эсхатология Восточной и Западной Церкви – одноактная: исповедует один Суд и одно Воскресение.

По Апокалипсису домостроительство будет завершено не сразу, а в два всеобъемлющих акта катастрофических. Нынешняя противохристианская культура самодовлеющей человечности, Царство Зверя, искореняющее везде религиозное чувство как суеверие, будет прервана новой Апостольской проповедью «Вечного Евангелия», несущего страх Божий и раскрытие творческой тайны мира, после чего господствующее материалистическое мирочувствие, все земные царства, основанные на этом мирочувствии, потрясаемые сильнейшими социальными катастрофами, падут. «И сделалось – говорит Апокалипсис, – великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!...» (Ап.XVI, 18). И тогда в утоление мировой скорби дней тех, как драгоценнейший дар Благодати, низойдет с неба в души людей «Град Божий». «Сатана будет связан на 1000 лет» и наступят «Мессианские дни» на земле. Это будет первое воскресение не тел, а душ отошедших праведников среди всеобщего отчаяния и ужаса грешников, Тысячелетнее Царство Господа Иисуса Христа (Ап.XX ,4) ещё на этой Земле (Деян.III, 20-21). Для верующих, живущих на земле, смерть ещё будет, но страх и мучительность расставания с жизнью будут чужды им (Ап.XX, 6).

«Когда же окончится тысяча лет», т.е. на закате этого тысячелетия, как гласит Апокалипсис (XX, 7), – «Сатана будет освобожден из темницы своей» на малое время (XX, 3). «И выйдет обольщать народы», враждебно принимавшие 1000-летнее Царство святых. И Иоанну дано было увидеть, как эти народы – «Гог и Магог» – «окружат стан святых и город возлюбленный» (XX, 8). Такое восстание противников Христа во главе с Сатаной против Града Божия прервано будет «вдруг», т.е. без всяких предваряющих знамений, второй катастрофой – уже космической – пожаром мира… «И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их». Всеобщее воскресение мертвых во плоти, и святых и грешных, именно – «второе воскресение» – завершится для сынов погибели Страшным Судом и вечными муками ада. И тут же откроется Царство славы in saecula saeculorum (на веки вечные (лат.) – пер. ред.) для праведников на новом небе и новой земле, «ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (XX, 1). Таково учение Апокалипсиса.

По традиционному же учению Восточной и Западной Церкви дело представляется иначе. Ссылками на послания Апостольские, на Евангелия и на тот же Апокалипсис ортодоксальные богословы стараются доказать, что никакого Града Божия на земле ждать нечего. Он вовсе не обетован, да и не нужен, ибо он таинственно уже осуществлён в наличном иерархически организованном строе Церкви, даже несмотря на её недуги и разделения. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века». Значит, не славы и расцвета ждать ещё надо Христианству на земле, а падения и полной утраты веры. Сказано ведь: «Сын Человеческий, пришед, найдет ли веру на земле?» (Лк.XVIII, 8).

Согласно этому учению, история по трубному звуку Архангела окончится резким срывом в бездну адского огня, как предсказано это Апостолами Петром и Павлом. Безбожие, гордость, тщеславие, похоть плоти, окаменение сердец под конец истории настолько возобладают, что людям «за сие пошлет Бог действие заблуждения, так что они верить будут лжи» (2Фес.II, 11). И человечество на миг будет возглавлено анти-мессией, «превозносящимся выше всего, называемого Богом или святыней, так что в Храме Божием воссядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2Фес.II, 4). Но Господь вдруг явится с небес отверстых и «убьет его духом уст Своих» (2Фес.II, 8). «И тогда эти ветхие небеса с шумом прейдут, стихии же, возгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2Петр.III, 10). «Мертвые во Христе воскреснут прежде. Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках к сретению Господа на воздухе, и так всегда с Господом будем» (IФес.IV, 15-17).

Томительно долгое, как уже тогда казалось, т.е. 1900 лет тому назад, затягивание исторического процесса Апостол Петр объяснял так: Бог, по безмерному человеколюбию Своему, долготерпит и только. Но Сам Он будто ничего положительного в истории не строит, а предоставил строить человеку, «чтобы испытать живущих на земле» (III, 10), как сказано в Апокалипсисе. Человек же строит вавилонскую башню культуры безбожной, предается страстям, во всей жизни его нет ничего, кроме «суеты и томления духа». А Бог всё это видит, молчит и, наконец, в последний день скажет своё огненное и решительное Слово Суда.

Как же быть? Кому верить? Апокалипсису ли, который есть книга каноническая и, значит, боговдохновенная, ни одна йота которой не прейдет, всё сбудется, или Никео-Цареградскому символу веры, за который каждый истинный христианин должен быть готов умереть?

Обычно эти вопросы не имеют значения, от них отделываются такими заявлениями: придет ли Христос для устроения «тысячелетнего Царства святых» ещё на этой Земле, или для последнего Суда над живыми и мертвыми в день гибели ветхого мира, – это безразлично. Христианину надо жить так, чтобы быть готовым встретить Христа в том или другом случае в незапятнанной одежде и с горящим светильником веры.

Но в том то и дело, что при таком безразличии к сокровищу хилиастического обетования горящего светильника веры и незапятнанной одежды как раз-то и нельзя сохранить. Такой христианин неудержимо будет соскальзывать или в манихейское чувство мира, как достояние диавола, или в антихристову веру в прогресс, или в утрату веры в победу Христа над злом мира, т.е. – отпадение от Христианства. Поэтому вопрос: какой эсхатологии держаться – стоит перед христианством во всей своей остроте, особенно в наши трагические дни.

Итак: за кем же идти, кому следовать?

Во всех приведенных словах из Апостольских писаний, собственно, нет отрицания двухактной эсхатологии. Здесь только всё внимание сосредоточено на одном последнем акте. Так же и в Никео-Цареградском символе нет отрицания Града Божия на земле, а есть лишь умолчание о нём. Это недоговоренность, такая же, как и в сакраментологии: есть исповедание «единого крещения во оставление грехов», но ни словом не сказано ни об Евхаристии, ни о других таинствах. Может ли это служить доказательством, что отцы Соборов не верили в Евхаристию, и что в неё не должно верить и нам?

Но обратимся к главному источнику, т.е. к Евангелию.

Самое полное и исчерпывающее учение о последних судьбах мира – в эсхатологической беседе Самого Спасителя.

Правда, это – одно из наиболее трудных для толкователей мест Евангелия. Трудность здесь происходит оттого, что во вдохновенном созерцании Господа события близкие и отдаленные стояли на одной и той же оси Его пророческого зрения и потому сливались как бы в одну общую картину. Ближайшие события служили прообразом других, более отдаленных, и эти последние видны точно сквозь прозрачность первых. Или, ещё вернее: события далекие глядели на Него через головы ближайших. Так гряды гор, разно отстоящих от зрителя, сливаются в одну общую ломаную линию горизонта. Но ещё большая трудность для толкователей происходит от неудачного перевода одного места греческого текста.

Евангелист Матфей в XXIV главе повествует, что Христос, отвечая на вопрос учеников, как бы распахнул перед ними завесу, скрывающую будущее. Он изобразил перед ними это будущее не в загадочных символах, как пророки Даниил, Иезекииль, а в конкретных картинах, исторически понятных и исторически осязаемых. Но каков был вопрос учеников?

Он был сложен. Тут, собственно, было три вопроса: первый – о судьбе Иерусалима; второй – о наступлении предреченных древними пророками «блаженных мессианских дней», принести которые на землю должен был Мессия (Деян.III, 20-21); и третий – о кончине мира.

Некоторые толкователи думают, что вопросы эти до сошествия Св. Духа были сливаемы учениками по их галилейской наивности в один вопрос. Но это совсем не так. Христос в течение трёх лет подготовлял будущих апостолов не смешивать эти вопросы, так как эти три вопроса в Его глазах были раздельны по существу. Но не так раздельно они стояли перед религиозным сознанием всего иудейства в те дни. Ученые раввины, да и сами Апостолы никак не могли допустить, что над иудейством висит страшный приговор, и что язычники будут независимо от них и в противность им приняты в Мессианское Царство и что языко-христианство растянется на 19 веков. Поэтому Христос, понимая эти три вопроса, разделяет их и даёт через Апостолов иудейскому народу и иудейской церкви ответы: на каждый порознь. Поэтому следует думать, что данную речь свою, состоящую из трёх отдельных сказаний, Он произносил, размежевывая их длительными паузами. Эти паузы и надо соблюсти.

Дело было так.

После того, как Христос, придя в Иерусалим на последнюю Пасху, произнес в Храме Свои 12 громовых обличений, каждое из которых начиналось: «Горе вам, книжники и фарисеи!», – Он, наконец, в пророческом пафосе воскликнул: «Се, оставляется вам дом ваш пуст, ибо сказываю вам: не увидите Меня, доколе не воскликнете – благословен грядый во Имя Господне»… И, едва переводя дыхание от гнева и скорби, поднялся по крутой дороге на гору Елеонскую с довереннейшими учениками.

Оттуда открывался широко раскинувшийся вид на «город возлюбленный», тройные оборонительные стены с могучими башнями, и на обрывистом возвышении – несравненная громада Храма с золотыми кровлями, террасами, колоннадами и дворами и никогда не рассеивающимся облаком дыма над Жертвенником. Но рядом с Храмом, превосходя его высотой и господствуя над всем городом с суровостью высокомерного Хозяина, чернела Башня Антония – неприступная цитадель римского гарнизона. Вокруг теснились дворцы Пилата, Ирода и первосвященников и несчётное множество домов, словно стадо белых барашков, отдыхающих среди весенней зелени пальм, рощ оливковых и смоковничных и виноградников, зеркала прудов, серебристые линии потоков. На площадях и рынках – движущиеся человеческие муравейники. На окраинах – лобные места с терновыми и кактусовыми изгородями. Дальше – пчельники и белые гробницы пророков и царей, стада овец, направляемые в город к празднику для жертвоприношения и караваны верблюдов, удаляющихся за горизонт.

И вот, когда ученики, впиваясь восхищенным взором в эту картину, стали указывать Ему на трогательное величие Храма, этого непоколебимого, как Сам Иегова, оплота религиозной и национальной гордости иудеев, Иисус в рыдающей скорби воскликнул: «не останется здесь камня на камне, всё будет разрушено!»... Тогда-то смущенные ученики приступили к Нему и задали эти три вопроса.

Первый вопрос: когда это разрушение будет? Ответ на него обнимает судьбу Храма, Иерусалима, Иудейства и иудеохристианства и содержится в XXIV главе книги Матфея в стихах с 4 по 24. Исторически же эти события обнимают всего 38 лет: от вознесения Господа до гибели Иерусалима, т.е. век апостольский. Время короткое, но по религиозной значимости этот период имеет вес не меньший, чем следующие тысячелетия. Это величайший период времени из всех, вписанных в историю мировых событий. За эти 40 лет произошли такие события и вещи в мире, каких не было за 1200 лет пред тем и после. Это было невероятное полустолетие: преобразившее и возрождающее к новой жизни одних и смертоносное и роковое для других и преобразившее мир. Здесь – вся мировая история втиснута в ½ столетия. Как же Христос изображает эту катастрофу?

Гнев сошел с Лица Его, голос утратил бичующий тон и сделался похож на эхо какого-то другого внутреннего голоса, бесконечно скорбного. И Он бросает короткие отрывистые глаголы, которые как молнии из темных туч освещали горизонт сознания смущённых учеников.

БЕРЕГИТЕСЬ, ЧТОБЫ КТО НЕ ПРЕЛЬСТИЛ ВАС, ИБО МНОГИЕ ПРИДУТ ПОД ИМЕНЕМ МОИМ, И БУДУТ ГОВОРИТЬ: «Я ХРИСТОС», И МНОГИХ ПРЕЛЬСТЯТ.

Это сказано за два месяца до сошествия Св. Духа. То же Он говорил им пред (неразб.) «молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Лк.XXII, 46). И Пётр разве не отрёкся от Него трижды?

Кого это «вас»? Кому это говорит Христос? Неужели Апостолы могли пойти за другими «мессиями»? Но ведь среди них тут был и Иуда. В лице Апостолов и как бы через их голову Христос говорит всему иудейскому народу, слушавшему три года Его учение и видевшему Его дела. И, конечно, после сошествия Святого Духа Апостолы старались это пророчество пересказать во всём его угрожающем значении в народе, но, почти тщетно.

Отвергнув Иисуса, иудеи, по внушению раввинов, предались ожиданию иного Мессии – Мессии-мстителя язычникам. Каждый дом трепетал, что вот-вот постучится в дверь «Ожидаемый». Ожидание это издавна наполняло еврейский ум обольстительными призраками возвышения, захвата чужих богатств, славы, и теперь, под влиянием развивающихся событий, довело народ до крайнего душевного возбуждения. С сердцем, полным веры и гордости своих отцов, с непоколебимым упованием на небесное правосудие, смущённые слишком долгим ожиданием восстановления Израиля, чаша нечестия была переполнена. Невозможно было, чтобы безбожные нечестивцы наслаждались спокойствием и счастьем, а лучшие, если не вполне праведные, но дети избранного народа, претерпевшие столько и древле и в последнее время, оставлены были в бедствиях и слезах. Среди этой раскаленной атмосферы всякое повышенное чувство активной индивидуальности стало выливаться в мессианоманию. Мессией тогда в тайне души чувствовал себя всякий патриот, всякий безумец, одержимый бредом былых теократических войн, всякий учитель со страстным словом (Иак.III, 6), даже иной атаман разбойничьей шайки, который находил в себе силу, чтобы, по словам пророка Исайи, «полететь на плечах филистимлян к Западу и ограбить всех детей Востока» (Ис.XI, 14). Иудея кишела сикариями (лат. sicarii, буквально «кинжальщики» от лат. sica «кинжал» – прим. ред.) – тайными убийцами, из которых каждый воображал себя Мессией.

Страна кишела такими вольными и невольными обольстителями, присваивающими себе прерогативы Мессии. История сохранила нам лишь немного имен исступленных и хищных лже-мессий того бурного и рокового времени. Досифей Самарянин, уверявший, что он и есть свыше посланный вождь, о котором пророчествовал Моисей; Симон Волхв из Гиттона, выдававший себя за великую «силу Божию», захвативший под своё влияние всю Самарию; Иуда Галилеянин (Деян.V, 37), Меандр, некий Февда, убедивший толпы народа идти за ним со всем имуществом к Иордану, где он обещал разделить воду, подобно Илие и Елисею. Наконец, какой-то Египтянин, о котором упоминается в книге Деяний (XXI, 38). Все эти лже-Мессии в глазах народа имели преимущество пред Иисусом, ибо отвечали иудейской жажде политического освобождения от ига Римского насилия. Все эти лже-Мессии в глазах иудеев имели преимущество пред Иисусом. Они отвечали народной жажде политического освобождения и отомщения против язычников. А Иисус учил, что следует платить дань Кесарю и что взявший меч, от меча и погибнет. У всех у них звучало слово: «И иду избавить его от руки Египта и вывести его из земли сей в землю хорошую и пространную, где течёт молоко и мёд… Итак, пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых».

Эта мессианомания вовсе не была похожа на революционные движения нашего времени, ибо осложнена была припадками исступленного массового мистицизма. Чудеса и знамения отвергнутого Мессии - Иисуса из Назарета были у всех на памяти. И чудеса Апостолов были творимы ежедневно, у всех на глазах. Но эти впечатления действовали на народ губительно. Сознание границ между возможным и невозможным, естественным и сверхъестественным утратилось. Это нетерпеливое ожидание вылилось в вымогательство какого-нибудь великого знамения с неба и повисло над страной. Но к этому знамению иудеи были слепы и глухи. Раввины, давно уже рассчитавшие год пришествия Обетованного Мессии по седминам Данииловым (Дан.IX, 24-27) и по лунным циклам, подтверждали справедливость этого ожидания. Рассказы о сверхъестественном вмешательстве, которое якобы уже проявляется там и тут и непременно в решительный час поможет иудеям свергнуть ненавистное иго Рима, преобразоваться во всемирную иудейскую империю, подталкивали на самые безумные предприятия. Теперь один вид римской тоги и римского оружия приводил в ярость малейшее скопление иудейской толпы. (См. у Ж.Э. Ренана о провокациях).

Каждый иудей того страшного времени, захваченный этим ожиданием чуда и жаждой отмщения язычникам, в начале своей общественной карьеры имел беспокойную надежду, что под конец деятельности, когда это окажется нужным, и он будет творить чудеса, и на нём исполнятся обетования о Мессии. Весь народ попал как бы в теснины безумия, все вожаки и учители оказались во власти какого-то смерча ложных надежд и с фатальным упорством маниаков, наперекор всякому благоразумию вели народ к гибели.

ТАКЖЕ УСЛЫШИТЕ О ВОЙНАХ И ВОЕННЫХ СЛУХАХ…

Так ли это было? Да, именно так.

Царствование обоготворенного дома Юлиев, управлявшего народами трёх частей света на протяжения почти столетия, представляло собой в истории древнего человечества беспримерно долгий период спокойствия и счастья. Свободный доступ во все его гавани и все провинции, защита прав и свобода торговли, очистка Средиземного моря от пиратов и ликвидация разбойничества – всё это вносило в жизнь провинций уверенность в завтрашнем дне и вызывало повсюду хвалы гению Рима. Покоренным народам казалось, что immensa PAX ROMANA (безграничный Римский мир – пер. ред.) как механизм, заведенный навеки, и дальше будет естественным уделом земли. Но не так думали евреи. И вдруг, как бы в подтверждение их мыслей, под конец правления Нерона, Империя действительно зашаталась, точно в предсмертной агонии. Один из отличнейших военачальников, правитель Испании Гальба, узнав, что Нерон приговорил его к смерти, отказал ему в повиновении и восстал со своими легионами. В то же время другой правитель провинции, Юлий Виндекс, поднял знамя военного бунта в Галлии. К нему присоединился третий легат, правитель Лузитании – Отон. Возгорелась междоусобная война. Также и в столице преторианская гвардия покинула Нерона. К завершению смуты возвысил голос и Сенат, объявив безумствующего Кесаря, «дрянного кифариста», который больше дорожил своей славой артиста, чем достоинством правителя – врагом отечества. Потеряв всякую опору, Нерон лишил себя жизни, и с ним прекратился дом Юлиев. Всё это вызвало в Риме такое смятение, какого давно не бывало. Когда же верховную власть захватил Гальба, то против него восстали Отон и Вителлий, со своими германскими легионами. Войска из Далмации, Паннонии, Мёзии спешили на помощь Отону, но Отон покончил жизнь самоубийством. И самый престол всесветной Империи достался в жертву новых происков и новых междоусобий.

Теперь это были уже не дворцовые интриги, известные только в столице, да и то в тесном кругу Палатинского дворца. Шум и грохот этих событий стократным эхом перекатывался из конца в конец мира. Донеслось это и до Палестины, будя в этой маленькой и бедной провинции надежду, что вот-вот ненавистный Левиафан сам себя пожрет. Римляне пошли против Римлян, это ли не знамение конца? Эти «военные слухи» составляли теперь в Иудее главную пищу умов и создавали уверенность, что наступает предреченный пророками «день гнева» против язычников. Та же лихорадка злобных пожеланий Империи охватила всю диаспору, т.е. иудейские колонии, рассеянные в городах Запада и Востока.

И ВОССТАНЕТ НАРОД НА НАРОД…

Действительно, утихнувшая, было, под властью Кесарей вражда народов друг к другу внезапно возгорелась с новой силой.

В эти годы на Востоке восстали Парфяне и прогнали Римлян из Армении. На севере, в далекой Британии, вспыхнуло кровопролитное восстание Кельтов, и они одним ударом смели римскую культуру, что стоило жизни 70 000 римских воинов и колонистов.

По Рейну поднялись галло-германские племена под предводительством Цивилиса. В Сирии Иудеи и Сирийцы, нося старые счеты в разгоряченных умах, бросились друг на друга из-за обладания главным портом Палестины – Кессарией. В этом столкновении Сирийцами было истреблено до 20 000 иудеев. Тогда иудеи пронесли смерть и опустошение по соседним городам Сирии. В Александрии греки и копты, соединившись, восстали против засилия иудейского и устроили погром, в котором было вырезано до 50 000 иудеев.

В Палестине поднялись соседние кочевые племена, в своей наследственной ненависти дойдя до крайнего озлобления против иудеев, и избивали их по дорогам. Повсюду бушевало одно и то же безумие: оргия расовой ненависти, потерявшая всякий удерж.

И БУДУТ ГЛАДЫ И МОРЫ, И ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ ПО МЕСТАМ…

Иосиф Флавий говорит, что страшный голод свирепствовал в Иудее с 44 по 48 год (<Иудейские> древн<ости>, XX, 2, 6; V,2). Исторические свидетельства подтверждают, что в эти годы также и Греция, и Италия, и все другие провинции посещаемы были жестоким голодом. Писатели – Тацит (Aнн<алы>, XII, 11, 3), Светоний (Клавдий, 18), Евсевий (Хроника I, 39), Дион Кассий (<Римская история> IX, 11) – описывают ужасы этих бедствий.

В это время также страшный мор неоднократно вносил опустошение в империю. Об этих эпидемиях – чуме, тифе, холере, оспе – упоминает Иосиф Флавий (Ant 18, 9, 8) и Тацит (Annal 16, 13), считая их наиболее ужасными из всех, когда-либо бывших. В одном городе Риме падали от этой эпидемии тысячами в день.

Историки говорят также о многих «землетрясениях по местам», происходивших перед гибелью Иерусалима. По свидетельству Тацита особенно сильное землетрясение было в 45 и 47 гг. на острове Крите; в 51 году – в Риме; в 53 г. – в Апомее и Фригии; в 60 г. – опять во Фригии. Многие города были при этом совершенно разрушены, так что потом не восстановились. Ужасно пострадали в Малой Азии – Лаодикия, Иераполь, Колоссы, Смирна, Милет. Многие города были обращены в развалины на островах Хиосе, Крите, Самосе и других. Пострадали в южной Италии города Геркуланум, Стабия и Помпеи. С тех пор, как человечество себя помнило, оно не было свидетелем чего-либо подобного. «Вся система вселенной, – говорит Иосиф Флавий, – пришла в расстройство». (Bel<lum> Jud<aicum> IV, 5, 5). Люди везде с ужасом прислушивались, не начинается ли у них под ногами этот гул проснувшейся преисподней…

ВСЁ ЖЕ ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО БОЛЕЗНЕЙ!..

Но почему бедствия, поражавшие Империю, как целое – национальные междоусобия, «глады, моры и землетрясения по местам» – здесь названы «началом смертельных болезней» и именно болезней иудейской же – теократии? Потому, что это действительно было так.

Римские правящие круги уже давно считали иудеев закоренелыми врагами государства.

Теперь же бедствия потрясавшие Римский ORBIS TERRARUM, создали в столице сгущенную атмосферу гнева и твердую решимость выступить против иудеев, как сеятелей мистических истолкований этих несчастий Империи. Эту-то лжемессианскую злорадность по поводу бедствий Империи Римляне читали в глазах иудеев. Она и обрушила её военные силы на непокорную Палестину и Иерусалим – «как гнездо ненависти против рода человеческого» и очаг всяких злобных предречений о языческом мире, подкрепляемых ссылками на «хартии их оракулов», т.е. пророков. В этом приговоре Римская власть, конечно, ещё не отличала иудеев от Христианского общества. Это последнее ей казалось чем-то не большим, чем иудейская секта, такой же преступной и гнусной, как и всё иудейское.

От первого полководца до любого военачальника, от любого военачальника до последнего легионера все думали так. Потому это выступление было столь сильно своим единодушием и столь ужасно для иудеев. Конечно, тут были и другие причины. Но они нас теперь не интересуют.

И ПРЕДАНЫ БУДЕТЕ И РОДИТЕЛЯМИ, И БРАТИЯМИ, И РОДСТВЕННИКАМИ И ДРУЗЬЯМИ, И НЕКОТОРЫХ ИЗ ВАС УМЕРТВЯТ. (Лк.XXI, 16)

Действительно, ещё до разрушения Иерусалима и Храма Евангелие внесло глубокое разделение в единый теократический «народ Адонаи». Уверовавшие в мессианство Иисуса иудеи были везде изгоняемы из синагог. От них отстранялись родные и прежние друзья. Не было дома, в котором бы не был нарушен семейный мир Евангелием. Первые и самые жестокие гонения апостолам и ученикам Христа пришлось вынести от своих же собратий по крови (1Фес.II, 14). В Иерусалиме был побит камнями Стефан и с ним многие другие. Были подвергнуты бичеванию ап. Петр и Иоанн, был умерщвлен ап. Иаков Зеведеев. Был избиваем неоднократно ап. Павел. Был убит брат Господень Иаков и многие другие. Но сатанинская вражда иудеев против Распятого ими Истинного Мессии пошла ещё дальше. Они повсюду в странах рассеяния стали натравлять языческую толпу против своих уверовавших братьев и родственников и предавать их в руки языческих властей для казни. Это Христос предрекает, говоря:

ТОГДА БУДУТ ПРЕДАВАТЬ ВАС НА МУЧЕНИЯ И УБИВАТЬ ВАС, И ВЫ БУДЕТЕ НЕНАВИДИМЫ ВСЕМИ НАРОДАМИ ЗА ИМЯ МОЕ.

с поразительной точностью подтверждает, что при дальнейшем распространении Евангелия в диаспоре одно имя «христианин», «галилеянин» иудеи постарались сделать синонимом злодея.

История, и скоро весь мир по наущению фанатиков иудаизма восстал на Церковь.

Отсюда потянулись сонмы свидетелей Христовых, умученных за это Имя сначала от раввинов и старейшин иудейских в Иерусалиме и других городах Палестины, потом – от иудеев же и по их подстрекательству и язычников в Малой Асии, и, наконец – в Риме от Нерона, а также по наговору иудеев, имевших доступ ко двору. Апостол Петр был распят, Апостол Павел – обезглавлен, и немало верующих умучено было и в других городах…

И МНОГИЕ ЛЖЕПРОРОКИ ПРЕЛЬСТЯТ МНОГИХ.

Действительно, каждый шаг Апостолов в Палестине и диаспоре перебегаем был теософами, лжеучителями иудейского γνωσις-а. Чудесам Апостолов эти антиапостолы-маги старались противопоставить свои «чудеса» и обманы (Деян.XIII, 6-8; XIX, 13-14), Евангелию и крещению – свой ψευδα-καθαρσις, т.е. «путь лжеочищения». Так было в Иерусалиме, так было в Самарии, так было на Кипре, так было в Ефесе. Эти тавматурги (чудотворцы – прим. ред.) выдавали себя за чрезвычайных посланников свыше, возвещающих новые, бывшие им, откровения. Брат Господень Иаков, имея в виду этих людей, писал 12-ти коленам, находящимся в рассеянии: «Язык их – огонь, прикраса неправды, воспаляет круг жизни, будучи сам воспален от геенны» (Иак.III, 61). Также Иуда, Брат Господень, в своём послании говорит: «вкрались некоторые люди, обращающие Благодать Бога нашего в повод к распутству», отвергают начальство, злословят высокие власти. Это – ропотники, ничем не довольные. Ещё определённее Апостол Иоанн в 1-м послании предостерегает: «Испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире!» (1Ин.IV, 1).

ПО ПРИЧИНЕ УМНОЖЕНИЯ БЕЗЗАКОНИЯ ОХЛАДЕЕТ ЛЮБОВЬ…

О каком тут беззаконии говорит Господь? Иудеи отвергли Христа якобы во имя закона Моисеева, – так, по крайней мере, они заявляли и думали в ослеплении своём. То же постарались внушить и детям своим. На самом же деле было <всё> наоборот. Если бы они чтили Закон и рассматривали себя при свете его Заповедей, тогда им бы открывался собственный грех, и сердца их смягчились бы к другим народам от сознания своей вины пред Богом и духовной нищеты. Тогда они приняли бы благую весть о спасении Христовом и ещё более радовались обращению язычников. В действительности же мечта – разве у пророков не сказано, что у каждого еврея по 2800 рабов язычников – это мечта, ради которой они отвергли Христа, была – самое чудовищное черное беззаконие. Это был атеизм, лицемерно прикрывающий себя религиозными догматами и учреждениями, ибо всё у них сводилось к тому, чтобы поработить все прочие народы внешнему обряду, а через то – и себе. Лицемерием заменяли они внутреннюю правду духовной чистоты. Это чёрное «беззаконие» умножалось с каждым новым преступлением против Церкви Христовой среди своёго народа в Палестине и среди языков в диаспоре. Из-под власти этой жёсткой мечты не могли высвободиться даже и иудеохристиане. Несмотря на могучее воздействие Апостолов, Иерусалимская Церковь упрямо держалась за ветхозаветные святыни (Деян.XXI, 20), которые были злоупотребляемы и извращены сатанинским сонмищем вожаков, служа только пищей их надмения, опорой преступного неверия и вражды против Того, в Ком был «весь Закон и пророки».

Но от этого, с каждым днем умножающегося «беззакония», выдававшего себя за законничество, умирало не только иудейство. Иудео-христианская Церковь – также была на краю угасания: в недрах её станет иссякать братолюбие и меркнуть духовные дары. Действительно, если вспомнить, сколько вражды и интриг со стороны иерусалимских христиан возбуждала деятельность Апостола Павла среди язычников, то пророчество это окажется подтвердившимся с прискорбною, но совершенною точностью. Это лучше всего видно из послания брата Господня Иакова (Иак.I, 26; V, 4) и из слов Апостола Павла к Евреям. И действительно, скоро иудео-христианство, как растение, у которого от недостатка влаги изнемогают корни, захирело и выродилось в злое противодействие Евангелию среди язычников, т.е. спасению всего человечества и в отрицание великого блага «свободы во Христе». И всё это творилось якобы во имя святыни Закона и человеконенавистнической эсхатологии, на почве которой, как ядовитые цветы разрастались своекорыстные страсти и преступные наклонности. Вот почему суд над богомятежным иудейством не мог не задеть и иудеохристианства. А спасительный перелом в жизни этого последнего мог наступить только после образования независимо от фарисейской лжетеократии в Иерусалиме свободного языкохристианства со своими новыми центрами в Малой Асии, Риме, Антиохии, откуда оно стало распространяться и дальше. Поэтому Христос тотчас же говорит:

И ТОГДА ПРОПОВЕДАНО БУДЕТ ЕВАГЕЛИЕ ПО ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ…

Так это и было. Ко времени разрушения Иерусалима христианство со сверхъестественной быстротой и с невероятным успехом было насаждено Апостолами уже во всех главных городах Империи. В 58 году Апостол Павел писал римским христианам как о свершившемся факте: «во всю землю изыде вещание их (т.е.апостолов) и до пределов вселенной (т.е. Империи) глаголы их»… (Рим.X, 18). И ещё: «Могу похвалиться, что Евангелие распространено мною от Иерусалима до Иллирика», т.е. по всему греческому Востоку. Благодаря этому Церковь после разрушения Иерусалима получила полную возможность продолжать своё универсальное существование, независимо от судьбы ветхозаветного культа в Иерусалиме.

И ТОГДА ПРИДЕТ КОНЕЦ. Чего? Конец Иерусалима, Храма, законничества иудейского и иудео-христианства!.. Но не будет ли это вместе с тем началом «Мессианских дней», а также и «кончины мира»? – Нет! Это будет только концом ветхозаветного культа и иудео-христианства, поскольку оно связывало себя с ним.

И ТАК, КОГДА УВИДИТЕ МЕРЗОСТЬ ЗАПУСТЕНИЯ, РЕЧЕННУЮ ЧЕРЕЗ ПРОРОКА ДАНИИЛА, СТОЯЩУЮ НА МЕСТЕ СВЯТОМ – ЧИТАЮЩИЙ ДА РАЗУМЕЕТ…

Что значили эти загадочные слова?

Храм знаменовал собою Плоть Грядущего в мир Мессии. Крестной смертью своею Христос сделал ненужным Храм и кровавые жертвы, ибо Он – больше Храма: Он установил в Самом Себе, в Своём Теле скинию Евхаристического свидания Бога с человеками. Отвержением же и распятием Мессии иудеи убили в своих душах откровение о Храме, которое имели их отцы. Прежде чтимый и приводивший в трепет, теперь Храм перестал быть Домом Божиим. Он стал только магическим фетишем, одно вещественное обладание которым, – думали они, – будет давать им силу и непобедимость и даже право вымогать у Бога чудеса и повелевать Ему. Храм был мерзостно оскверняем и физически, ибо в нём свили себе гнездо убийцы Христа, и он был многократно поруган самими иудеями. Когда же, наконец, в яростной междоусобной борьбе за обладание Храмом, как крепостью, право убежища, которое он имел, было безбожно и дико нарушаемо, и партии защитников Иерусалима убивали священников и жрецов у жертвенника, а его дворы обратились в разбойничьи притоны. Бряцание оружия, военные крики и проклятия вожаков друг против друга раздавались в его притворах, кровью иудеев, избиваемых иудеями же, были залиты его терраса, ступени, колоннады и стены, святилище, входы и выходы ещё до вступления римских войск в город.

ТОГДА НАХОДЯЩИЕСЯ В ИУДЕЕ ДА БЕГУТ В ГОРЫ…

Значит, война эта бедствиями своими охватит не только Иерусалим, но и всю несчастную Иудею. Так это и исполнилось. Евсевий свидетельствует (Церк<овная> Ист<ория> III, 6), что обрезанные христиане Иерусалимской перво-общины и других палестинских общин, зная это пророчество Христа и веруя в него, покидали родные очаги в городах и селениях и толпами устремлялись за Иордан в Пеллу, которая была под защитой римлян, так как там были сделаны склады римского оружия, и в другие уединённые места в горах, так что не было известно ни одного примера, чтобы кто-нибудь из этих христиан погиб при осаде Иерусалима.

И одновременно с этим из Галилеи, Иудеи, Самарии и отовсюду с гор понеслись в Иерусалим противоположные потоки других людей, надеющихся найти спасение за крепкими стенами священной столицы. Это были те, кто, не уверовав во Христа, не придавали значения и Его пророческим словам. С бледными перепуганными лицами они теперь здесь рассказывали о кровавых избиениях, которые чинил враг в захваченных им городах.

ГОРЕ ЖЕ БЕРЕМЕННЫМ И ПИТАЮЩИХ СОСЦАМИ В ТЕ ДНИ…

Для первых бедствие усугубится тем, что беременность будет служить препятствием к быстрому бегству из обреченных городов. Для вторых – потому, что для матерей, связанных узами сострадания к детям, трудно будет спасать с собой и своих младенцев…

КТО НА КРОВЛЕ, ТОТ ДА НЕ СХОДИТ ВЗЯТЬ ЧТО-НИБУДЬ ИЗ ДОМА СВОЕГО. И КТО НА ПОЛЕ, ТОТ ДА НЕ ОБРАЩАЕТСЯ НАЗАД ВЗЯТЬ ОДЕЖДЫ СВОИ…

Это показывает, что казнь над Иерусалимом будет подобна западне, что и исполнилось.

МОЛИТЕСЬ, ЧТОБЫ БЕГСТВО ВАШЕ НЕ СЛУЧИЛОСЬ ЗИМОЙ ИЛИ В СУББОТУ

В лице Апостолов Христос говорит это иудео-христианам и иудеям, которые так чтили субботний покой и к которым Апостолы будут обращаться с проповедью. В субботу по Закону дозволялось проходить лишь краткое расстояние (Исход, XVI, 29). Оно, по толкованию авторитетных раввинов, не должно превышать 2000 шагов, т.е. около версты. Действительно, в прежние времена бывали случаи, когда враги избивали евреев только потому, что эти последние не хотели ничего предпринимать для своей защиты в субботу (1Мак.II, 32-37; 2Мак.V, 25-26).

Эти слова Христа вызывают недоумение. Предрекая такие бедствия, неужели ещё можно было останавливать мысль на соблюдении субботы? Христос, который в субботу Сам исцелял больных, не запрещал ученикам растирать колосья руками, – и вдруг, в момент гибели всего Ветхозаветного Культа заповедует молиться, чтобы бегство из этого ада случилось «не в субботу». Как понять это?

Тут Христос имел в виду, что в те дни под влиянием надвигающихся бедствий все обрядовые предписания Закона Моисеева будут исполняться иудеями с особенною страстностью и отчаянным фанатизмом. И Христос предвидел, что если время бегства выпадет на субботу, то многие иудеи скорее решатся отложить его, чем спасать себя. Ибо всё-таки будут сильнее верить в своё исполнение субботы, нежели в возможность гибели этого возлюбленного когда-то города и святынь его. И вот Христос, не злорадствуя, а прощая своим врагам неверие в Него, соболезнует их слепоте, и желая им спастись, заповедует молиться Отцу Небесному, чтобы бегство пришлось не в субботу, ибо они не в силах будут сбросить с себя «иго Закона».

И ТОГДА ПРИДЕТ КОНЕЦ…

Действительно, с извращением эсхатологических обетований, опирающихся на ложно понимаемые Закон Моисеев и пророков, Иерусалим перестал быть святым городом, находящимся под особым попечением Божиим.

Покорив в 67-68 гг. почти весь север Палестины, римский полководец Веспасиан уже был готов двинуться на Иерусалим. Но весть о низвержении и смерти Нерона заставила его приостановить военные действия. Когда же сам Веспасиан был провозглашен сирийским и египетским легионами Императором, он поспешил в Рим, чтобы принять власть, а дальнейшее ведение войны поручил сыну своему Титу. Замечательно, что даже в эти годы, пренебрегая опасностями войны, пилигримы продолжали тысячными толпами, веруя в вечность Храма, прибывать в Иерусалим на праздники Пасхи, Пятидесятницы и Кущей со всех стран диаспоры, так что в городе скоплялось чрезвычайное множество народа. Наскоро собранные и плохо обученные военному делу еврейские ополчения нигде не в силах были устоять против дисциплинированных железных римских когорт.

Скоро все города цветущей Галилеи, а затем Самарии и многие северные города Иудеи один за другим были взяты и подвергнуты опустошению. Первой пала Гадара; мужчины, женщины и дети были перебиты все поголовно. После упорного сопротивления была взята сильная крепость Иотапата, где пало 40000. В Аскалоне – 10000. В Иафии – 27000. В Самарии – 11000. В Иоппии – 12600, в Тарихе – 2200, в Гамале – 4000. Стены везде были снесены до основания, сады, виноградники и рощи – вырублены и пожжены. Многие тысячи пленных, глотающих слезы, были обращены в рабство и отправлены на работы по прорытию Коринфского канала.

Наконец, сделав последние попытки склонить евреев сложить оружие и встретив бешеный отказ, Тит дал приказ о наступлении на Иерусалим.

Римские войска с обозами и тяжелыми стенобитными машинами как живые змеи поползли по пыльным дорогам Палестины. С севера наступали сирийские легионы и вспомогательные части союзных царьков. С юга двигались египетские легионы и летучие отряды бедуинов под предводительством самого Тита. И постепенно вокруг столицы выросло серое кольцо лагерных палаток, в центре которого бился обреченный город. Затем, спустя полгода, ещё более тесным кругом поднялся высокий земляной вал, и всякий выход из столицы сделался невозможным.

Осада началась перед праздником Пасхи 70 года, когда город был переполнен беженцами из городов Палестины и паломниками из разных стран диаспоры. Иудейский историк Иосиф Флавий передает, что в Иерусалиме скопилось более 2 000 000 народа, кроме женщин и детей. Если даже принять во внимание исключительную способность евреев жить скученно, то и тогда эта цифра покажется невероятной в условиях войны. У дворца первосвященника и у домов старейших раввинов, на лестницах и дверях Храма и на улице под окнами членов Синедриона день и ночь стояли волнующиеся толпы. В тоске народ требовал указать Мессию. Но учители и старейшины, ударяя себя в грудь, говорили о непреложности обетований пророческих, но тотчас же тяжко вздыхали. Народ, понурив голову, расходился, но скоро опять приступал с теми же требованиями. Скоро военную оборону и власть в осаждённом городе захватили в свои руки ужасные люди: партия зилотов. Это была наиболее активная группа, фанатично противящаяся какому бы то ни было чужеземному игу, но не пользующаяся доверием населения. Религиозные и националистические мечты у них сплетались с идеей социального переворота. Пророчества о гибели западного Вавилона связывались у них с надеждами на скорое наступление «Царства бедных». Раздираемые бешеными несогласиями между собой, они держались жесточайшим террором против достаточных классов, которые склонны были покориться Риму, подставляли ложных пророков, обещавших, что вот-вот будет получена помощь с неба. И народ дрожал в нетерпеливом ожидании.

Между тем бои на стенах, вылазки и схватки в проломах продолжались без перерыва в течение целого года. Во внутренних междоусобиях зилотами сожжены были огромнейшие запасы пшеницы, бывшие в городе. Среди осаждённых начал свирепствовать голод с такою силой, что заставил умолкнуть все другие страсти, кроме страха перед самими зилотами. Нравственное же состояние осаждённых было поистине ни с чем не сравнимо, ибо здесь происходила массовая гибель душ. Бешеная решимость на борьбу сменялась горестной утратой ещё вчера искусственно поднятой надежды. Новые приливы буйной веры, подобные военным чудесам былых времён, когда Сам Бог Саваоф с развевающейся бородой и мечом в деснице шёл во главе еврейских ополчений, опять уступали место самому чёрному отчаянию. Тщетно ломая руки, искали они откровений. Но небо угрюмо молчало – Бог не воздвигал ни вождя, ни пророка. И они вынуждены были идти за разбойниками и лжепророками.

Богатые иудеи, которым удавалось перебежать на сторону врага, подвергались ещё более ужасной участи: римские воины всем им вспарывали животы, надеясь найти там проглоченное золото, которое некоторые евреи таким способом пытались пронести с собой.

Тысячи же пленников, захваченных в бою, были распинаемы на крестах перед стенами города, и вопли их предсмертных мучений доносились до ушей осаждённых. Гул и грохот таранов о стены, злой свист стрел, дротиков и камней, метаемых со стороны римлян. Ужасное зловоние, ибо мёртвых уже не погребали в городе, и каждый дом был переполнен разлагающимися трупами. Жалобные стоны умирающих от голода. Дым и зарева пожаров в разных концах города, – вот какие впечатления уносили с собой, умирая, враги Христа вместо картин возвеличения Иерусалима.

Как ни фанатична, как ни упорна была защита, но когда, наконец, 60 000 римских воинов, продолжая давить, колоть, рубить, ворвались в город, яростными криками понося Бога Израилева и Израиль, это была стихийная буря истребления, понесшаяся по улицам, всё сокрушая на своём пути. Иудеи, утратив способность организованно защищаться, метались, ничего не видя и ничего не понимая.

Искреннее желание Тита спасти знаменитый Храм было тщетно, так как разъяренные воины перестали слушаться своих команды своих начальников. В дыму пожара и при издыхающих криках отчаяния последних защитников Храм рухнул.

Иудейский историк Иосиф Флавий передает, что во время осады Иерусалима погибло не менее 800 000 иудеев, а в окрестностях Иерусалима около 240 000, и около 100 000 уведено в плен. Так что всего было истреблено более миллиона этого злосчастного племени. Сам Тит – человек вовсе не кровожадный, а склонный к милости – пришел в ужас пред зрелищем города, когда вступил в него.

Так перед лицом победоносного язычника и пред лицом будущих поколений языко-христиан и всего человечества обнаружилось отвержение Израиля. И сами иудеи чувствовали, что в этой войне безвозвратно погибало их тысячелетнее религиозно-учительное значение во всём мире.

Последние дни Иерусалима, стиснутого в этом кольце смерти, были столь ужасны потому, что тут с военным разгромом соединилась катастрофа религиозная, моральная, политическая и социальная.

Замечательно, что это произошло в тот же день того же месяца Аба, когда был произнесен через Моисея Божественный приговор над вышедшими из Египта евреями, что все они погибнут в пустыне, а вступят в Землю обетованную только дети их… И в тот же день месяца Аба, в который был разрушен Храм Соломонов за 500 лет до того Навуходоносором.

Так исполнилось слово Христа: И ТОГДА ПРИДЕТ КОНЕЦ.

Из этого пророческого сказания Христа видно, что казнь над богопреступным народом будет ограничиваться определённым местом и временем, так что этого бедствия смогут избежать все, кто, поверив слову Христа, до осады «бежит в горы». И, кроме того, эти бедствия не коснулись огромного числа иудеев, находившихся в странах рассеяния, и не прибывших с караванами паломников в Иерусалим на эту роковую Пасху.

У Евангелиста Луки то же пророчество о суде над Иерусалимом заканчивается словами Христа, которые проливают некоторый свет на дальнейшую судьбу этого народа. Именно: прозирая в ещё более далекое будущее, Христос говорит:

И ИЕРУСАЛИМ БУДЕТ ПОПИРАЕМ ЯЗЫЧНИКАМИ, ДОКОЛЕ НЕ ЗАКОНЧАТСЯ ВРЕМЕНА ЯЗЫЧНИКОВ…

Значит, это многовековое запустение и опалённость Божиим гневом будет уделом Иерусалима не до кончины мира. А до каких же пор? Вполне определенный ответ мы находим у Апостола Павла в его послании к римлянам, где он говорит, что «ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока не войдёт (т.е. в завет с Богом) полное число язычников». Значит, языко-христианство с его недоговоренностями, не сумевшее в своих руках удержать святые места Палестины, и даже неверно исчисляющее год рождения своего Спасителя, разделённое на враждующие вероисповедания и секты, должно будет в своё время уступить место более совершенному типу христианства, изобилующему учительными дарованиями и располагающему силами подлинно теократического государства. Тогда-то иудеи при встрече с каждым строителем такого государства готовы будут с покаянием и надеждой восклицать: «благословен грядый во имя Господне!»…

Теперь же, согласно пророчеству Христа, после разрушения Иерусалима настанут долгие века исключительного господства Христианства арийских народов, т.е. язычников. Действительно, Апостольская проповедь ещё до разрушения этого преступного города насадила во всех провинциях среди языческих народов очаги веры в Единого Бога Отца и в Иисуса Христа – Сына Божия. Эти Церкви до сих пор горят дарами Святого Духа, во свидетельство этим народам: уверовавшим – во спасение, а не уверовавшим – в суд и погибель.

В эти долгие века иудейство, рассеянное среди христианских и других народов по всему лицу земли, и как бы поставленное у позорного столпа истории, всячески будет стараться разрушать Христианские Церкви и всеми силами рваться к господству над миром при помощи денег и обмана, образуя из себя загадочную среду, которая переживает не духовный рост, а какую-то иную медленную трансформацию по законам, непонятным для Христиан, но, очевидно – ведущим её к какому-то последнему величайшему религиозному расщеплению, после которого одна часть возродится к новому общению с Богом во Христе, ибо Иерусалим существует для них – не только как воспоминание, но и как упование, а другая – будет истощать себя в приуготовлениях Антихриста.

Таким образом, когда станут подходить к концу «времена язычников», жажда великого чуда блаженных «Мессианских дней», о которых спрашивали у Христа Апостолы, будет гореть уже над всем человечеством, а не только над иудейством, как тогда думали ученики, задавая Христу свой второй вопрос 1900 лет тому назад: «какой признак Твоего пришествия?» и «не в сей ли день Ты открываешь Царство Израилю?» В зависимости от такой, более широкой сцены для развязки и определится вторая катастрофа, предваряющая наступление этих дней…

------------------------------------

Некоторые задают вопрос – почему Христос не изобразил здесь самые «времена язычников»? Надо думать потому, что эти времена позднее будут показаны Им же в видениях Апокалипсиса. И действительно, – там, в пророческих символах семи светильников, в видении Агнца, снимающего перед Престолом Всемогущего печати со свитка о человеческой судьбе, в видениях Зверя из бездны и Зверя из земли, в видении Церкви-Блудницы эти «времена язычников» будут представлены в связи с раскрытием тайны космоса и тайны о человеке. Здесь же в трёх сказаниях Христом начертаны только три катастрофических преддверия, обуславливающие наступление этого положительного периода. Самое же открывшееся блаженное тысячелетие, т.е. «Мессианский век» на этой земле, и, наконец, Царство славы на новом небе и новой земле – Господом не изображены. И это, надо думать, потому, что они в достаточной мере описаны древними пророками, через которых вещал тот же Дух Святой.

И вот, совершенно иную картину по сравнению с гибелью Иерусалима представляет то состояние, в котором будет находиться не только иудейство, но и всё человечество перед наступлением «Мессианских дней». Это катастрофа иного рода, – катастрофа, главным образом, социальная и психологическая, где все потрясения перенесены будут из области внешних межгосударственных столкновений в мир внутренне-гражданских связей и в мир душевный всего человечества, а не только иудеев.

Как величие, красота и отрада «Мессианских дней» изображены у древних пророков – мы знаем. Войны повсюду прекратятся. Все орудия убийства будут перекованы на орудия благословенного труда земледельческого. Бедности с её муками голода и унижением не будет. Истинное братство наступит на земле. Даже в естестве животных последует глубокая физиологическая перемена: хищные звери и птицы изменят свой кровожадный нрав: лев станет питаться травой и будет пастись рядом с ягненком, и тигр будет есть солому. Земля, орошаемая во время потребное дождями и росами, будет приносить на нивах и виноградниках тысячерицей плоды. А небо, отверзающееся по молитвам праведников, которые станут во главе теократического руководства всеми народами земли, будет потрясать сердца блаженством непрестанно изливающихся откровений. Смерть перестанет быть предметом ужаса, люди будут отходить.

Конечно, этот расцвет Царства Благодати вовсе не будет себя сознавать самодовлеющим пределом. Духовное обогащение людей здесь будет происходить, поскольку будет в них вера в грядущее Царство Славы in saecula saeculorum (навсегда–пер. ред.), как предел.

- - - - - - - - -

Второе сказание Христа всего этого не изображает, но лишь поднимает завесу над той общечеловеческой катастрофой, которая будет предшествовать наступлению этих блаженных дней не только для иудеев, но и для всего человечества. Это и было ответом на второй вопрос учеников: «какой признак Твоего пришествия?», ибо они спрашивали именно о признаке.

Речь Христа от 21 стиха по 28 включительно (Мф.XXIV – прим. ред.) представляет собой также законченное целое и охватывает единое историческое состояние, служащее признаком приближения теофании Христа, т.е. Мессианского Царства (Деян.III, 20-21). Но чтобы понять это, надо в греческом тексте слова 21 стиха перевести точнее. В подлиннике сказано: «γὰρ τότε». У нас же это переведено словами: «ибо тогда», будто вся последующая речь относится к предыдущему и представляет собой вторичное описание, более точно поясняющее гибель Иерусалима. Между тем, здесь γὰρ τότε следует перевести словами: «тогда же», или «а тогда», т.е. в смысле противоположения ранее описанному разрушению Иерусалима, как катастрофе национальной, строго локализованной. Да и самое содержание дальнейшей речи таково, что решительно не позволяет эту картину относить к предыдущему бедствию. Эти вторые предваряющие события отделены от первых не только двухтысячелетним промежутком времени: они трансцендентны друг по отношению к другу.

Этот 21-й стих надо принимать как разделительный между двумя сказаниями и читать его, после паузы долгой и глубокой, так:

А ТОГДА БУДЕТ ВЕЛИКАЯ СКОРБЬ, КАКОЙ НЕ БЫЛО ОТ НАЧАЛА МИРА И ДОНЫНЕ И НЕ БУДЕТ…

Скорбь – это нравственное состояние, от которого не уйдешь никуда и ни в какое время года, ни в горы, ни за Иордан, ни в будний день, ни в субботний, ни в теплое время года. Так как Христианство тогда (т.е. в наше время) будет исповедуемо множеством языческих народов, и через то станет всечеловеческой религией, как теперь в XX веке, то и скорбь эта будет мировая, ибо она будет проистекать из общей трагедии бессилия Христианства в его наличных формах сдержать бурю атеизма и вольнодумства и трагедии атеистической культуры самодовлеющего человечества, каковыми трагедиями завершится долгий период языко-христианства. Под конец человечество будет задыхаться в (неразб.). Мучительнейшее несоответствие между идеалом, который будет властно притягивать души и чудовищной действительностью, – это противоречие станет угнетать все разветвления Христианства и равным образом всех отступивших от Христа, а также Иудейство и Мусульманство. Внутри самых могущественных государств под ногами властей будет колебаться социальная почва: все отвлеченные масштабы добра и зла будут отброшены, как условные; искони принятые, существовавшие в течение веков границы государств станут передвигаться, моральные устои жизни будут подвергаемы критике и оспариванию. Государство, семья, какой бы то ни было договор и союз – обратятся в трупы разлагающиеся. В частных отношениях человека друг к другу исчезнут всякий закон, всякая мера, всякий стыд, всякая правда, всякая жалость. Нигде не находя себе пребывающей опоры, никто не будет в безопасности – ни в имуществе, ни в торговле, ни в труде своём, ни в жизни.

Среди этой агонии земных порядков у людей откроется под ногами подлинная социальная бездна. «Тогда будет скорбь, которой не было от начала мира, и не будет» – сказал Христос (Мф XXIV, 21). Это внесет в сердца неописуемые муки, от которых некуда будет уйти.

И ЕСЛИ БЫ НЕ СОКРАТИЛИСЬ ТЕ ДНИ, ТО НЕ СПАСЛАСЬ БЫ НИКАКАЯ ПЛОТЬ; НО РАДИ ИЗБРАННЫХ СОКРАТЯТСЯ ТЕ ДНИ…

Ясно, что речь здесь идет не об иудеях, с которыми, как с народом «избранным» дело уж давно покончено, и после бегства всех уверовавших в Иисуса за Иордан и в горы, – никаких «избранных» в Иерусалиме не оставалось. Дни же этой скорби сокращены будут «ради избранных», т.е. ради верующих христиан, которых будет много во всех вероисповеданиях и сектах, которые также будут угнетаемы недоумением и общим ожиданием бедствий. В Апокалипсисе, который есть пророческая эпопея языко-христианства, об этом времени сказано почти в тех же выражениях: «и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!» (Ап XVI, 18)… Это – как бы новое крещение всего человечества, которое сквозь очистительный огонь страданий тут должно будет пройти к новой жизни. И вот, через головы присутствующих ближайших учеников Христос говорит христианам тех далеких миров:

ТОГДА ЕСЛИ СКАЖУТ ВАМ: ВОТ ЗДЕСЬ ХРИСТОС ИЛИ ТАМ – НЕ ВЕРЬТЕ, ИБО ВОССТАНУТ ЛЖЕ-ХРИСТЫ И ЛЖЕ-ПРОРОКИ И ДАДУТ ВЕЛИКИЕ ЗНАМЕНИЯ И ЧУДЕСА…

Эти слова ещё больше подтверждают справедливость предлагаемого мною толкования. При осаде Иерусалима никаких чудес и знамений не было, – в этом и состояла трагедия иудейства. «Род лукавый знамение ищет, но знамение не дастся ему» – говорил Спаситель (Мф.XII, 39). В те же будущие дни наряду с проповедью новыми апостолами «Вечного Евангелия» (Ап.XIV, 7-11) и в противовес ему понесется над трупами народов и царств тонкое провозвестие углубленного богоборного γνωσις-а. Маги, достигшие высших степеней, теософы, антропософы, всякие спириты и медиумы будут выступать в эзотерических обществах под хитрым покровом таинственности. И там, при закрытых дверях, будут открывать тайны природы, которые прежде, чародействуя, постигали колдуны и будут давать свои «великие знамения» и показывать свои колдовские чудеса, видеть которые позволено будет только «достойным». Об этих знамениях будут ловко распускаемы слухи их приспешниками, чтобы прельстить и тех «избранных Христовых», ради которых сократятся эти страшные дни, – тех «избранных», которые предназначены начать новый род людской и новую жизнь, после очищения земли…

ИТАК, – ХРИСТОС ГОВОРИТ, – ЕСЛИ СКАЖУТ ВАМ – ВОТ ОН В ПУСТЫНЕ, – НЕ ВЫХОДИТЕ; ВОТ ОН – В ПОТАЕННЫХ КОМНАТАХ – НЕ ВЕРЬТЕ…

В пределах антихристианских тайных обществ и замкнутых союзов всегда существовали и будут существовать другие внутренние, более законспирированные и активные союзы, придерживающиеся ещё более крайних воззрений, но до времени скрывающие, что они исповедуют божественную достопоклоняемость Сатаны, древнего искусителя и человекоубийцы, который влачится сквозь все поколения человечества – с одним и тем же соблазном: «и будете яко бози»… В этом эзотеризме, опирающемся на самобытийность космоса, и будет заключаться временная неуязвимость и заманчивая сила этих губительных обществ…

И БУДУТ ЗНАМЕНИЯ В СОЛНЦЕ, ЛУНЕ И ЗВЕЗДАХ (знамение об их несамобытийности), А НА ЗЕМЛЕ УНЫНИЕ НАРОДОВ И НЕДОУМЕНИЕ; И МОРЕ ВОСШУМИТ И ВОЗМУТИТСЯ. ЛЮДИ БУДУТ ИЗДЫХАТЬ ОТ СТРАХА И ОЖИДАНИЯ БЕДСТВИЙ, ГРЯДУЩИХ НА ВСЕЛЕННУЮ… (Лк.XXI, 25- 26)

В Апокалипсисе это чувство ужаса вследствие открывшейся несамобытийности космоса обусловлено излиянием семи последних чаш гнева Божия на всё творение.

ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ СМОТРИТЕ В ФАЙЛЕ